Рассказ «Новый мир» (окончание)

3

«Так началась моя жизнь кочевого артиста. Со стариком и его медведем, мы объездили все города и закоулки страны, лишь не заезжали в мои родные места опасаясь быть узнанным; изредка, подслушивая разговоры Наместника, я слышал в его голосе страх и неуверенность; хотя, год спустя, искать меня перестали, он всё боялся кары Создателя, боялся возможной совершённой ошибки, вымаливал прощение и, вроде бы, искренне раскаиваясь, продолжал погрязать в распутстве.
Из моего фокуса с предсказанием прошлого, ничего не вышло: слишком сильно приходилось напрягаться для запоминания всех звуков селений в которые мы прибывали; и мне пришлось выучиться жонглировать горящими факелами, ходить по проволоке. Как я уже говорил, своим даром я почти не пользовался, все разговоры о моём божественном происхождении казались старым полузабытым сном; жизнь представлялась простой и ясной до тех пор, пока мне не исполнилось шестнадцать лет, — тогда умер медведь, а через месяц после него скончался и старик. Я остался владельцем полузадохшей клячи и обшарпанного передвижного балагана. Присоединяться к странствующим цирковым труппам я не хотел, помня наказ старика: «Там нет настоящего искусства, они все считают деньги и грызутся меж собой за каждый медяк. Это не для нас, мальчик!».
Вновь я был предоставлен сам себе, гастролировать без старика мне было тяжело, я тосковал по нему и, поэтому, уступил по сходной цене конкурентам своё жалкое наследство.»

4

Поздним вечером пророк и фермер сидели у затухающего костра; пророк задумчиво перемешивал палкой тлеющие головешки, щурясь на летящие искры.
— Хэм, остался последний переход, завтра днём я буду за границей. Тебе стоит вернуться домой. Спасибо за всё.
— Нет, мне теперь одна дорога — с тобой до конца!
— Зачем тебе приключения? Это мой путь, путь одиночки, а у тебя жена…
— Молчи, пророк! — Сэм побледнел, — Ты бравируешь знанием всего сущего, но на деле…
— Я всегда говорю: будущее скрыто во множестве вариантов и никогда нельзя точно предсказать, если только все возможности не сливаются в единую точку будущности. Я не знаю причин, заставивших тебя пойти со мной, но я очень благодарен тебе за помощь. Слишком много посылов было к твоему поступку и я не знаю, который из них верный, хотя теперь…
— Да, пророк, да! Именно так! Благодари за помощь Псов Господних, это они убили её, мою маленькую жёнущку, пока на поле я говорил с тобой. Мол, так мы тебя предупреждаем, если поможешь ему, с тобой произойдет то же самое. У них скотские методы. И кого мне винить теперь: тебя или их?! Ответь мне, знающий всё на свете!
— Ты сам знаешь ответ, потому и пошёл со мной… Но всё могло быть и по другому, ряд событий и посылок к ним…
— Пора спать, Клеменс, ищейки у нас на хвосте, носом чую. С рассветом уходим, благослови нас Создатель.
— Неисповедим промысел твой, Господи! Спкойной ночи, Хэм.
Старичина Хэм угрюмо промолчал в ответ и влез в спальный мешок. Пророк всё так же продолжал недвижимо сидеть и смотреть на угли. В каждой искре открывались ему разные будущности, будущности его и Хэма, других людей; но судьба всего мироздания оканчивалась тьмой, и невозможно было её избежать, лишь слабая звезда надежды на всеобщее покаяние могла привести человечество к спасению. И всё та же картина возникала перед его мысленным взором: сверкающий белизной Создатель и чёрный человек рядом с ним. Пророк силился вникнуть в смысл их беседы, напрягался до предела возможностей; казалось, ещё немного и окажется он там, в высокой обители Господа. Окружающии реалии блекли, ярче и ярче разгорался светлый божественный мир и… он упал ниц, потеряв сознание, едва не угодив лицом в угли; конвульсии сотрясали тело, из горла изливался громкий рычащий хрип.
— Клеменс! Клеменс, что с тобой?!
Хэм вылез из мешка, торопливо нащупывая фляжку с бальзамом; одного глотка оказалось достаточно и тяжёлый обморок прешёл в спокойный сон.
— Может, ты и прав всё-таки, свинья тебя зарежь! — он аккуратно натянул на друга спальный мешок, подложил под голову надувную подушку, — Спи спокойно! Вместе мы перевернём этот сволочной мир!

5

«Я батрачил, переходил из деревни в деревню, и ни в одной из них не мог задержаться надолго: меня влекла перемена мест, я коллекционировал людей, их представления о мире, как иные собирают жуков и бабочек. И всё задавал один и тот же вопрос: к чему всё это, зачем Господь, сотворив людей, бросил нас на поизвол судьбы? Теологическое образование не помогало найти ответы; я посещал церкви, но едва сдерживался в них от смеха: недоучки проповедывали с кафедр и несли при этом несусветную чушь, я готов был рассмеяться им в лицо, но боязнь быть узнанным, сдерживала меня; для Господних Псов хватило бы одной фразы и я навсегда распрощался бы со свободой.
Однажды, следуя за своей звездой счастья, я брёл по полузаброшенной лесной тропе и на ней повстречал человека в балахоне из мешковины, подпоясанного верёвкой. Он задал мне вопрос:
— Что ты думаешь о Солнце?
Я настолько был ошарашен неожиданностью, что не задумываясь, как когда-то в школе, дал ответ первой степени посвящения:
— Солнце всем дарит свой свет, но не каждый может отличить истинный свет от истинной тьмы.
Мужчина, удовлетворённо икнув, кивнул головой:
— Ты нужен мне, следуй за мной.
— Человек следует путями Создателя, иные пути ложны.
— Стоять на двух лапах ещё не значит быть человеком.
— И потому Господь вдохнул в меня душу.
— Юноша, я повторяю: ты нужен мне и я приглашаю тебя к себе в дом.
Так я оказался в жилище аскета. Прежде мне доводилось слышать о этих отшельниках, много правды и вымысла перемешано в тех рассказах о странных людях по своей воле покинувших мир и давших обет молчания. Я стал одним из них.
Аскет приютивший меня, молчаливостью не отличался и долгие вечера мы проводили в спорах о сущности бытия. Доморощенную философию собеседника я играючи разбивал школьными постулатами, основанными на логике, а он каждый раз выискивал всё новые и новые доказательства своей правоты и добивался от меня личного взгляда на мир, но этого я не мог ему дать, чем приводил в бешенство:
— Ты мешок, набитый чужими бесполезными знаниями, своего у тебя ничего нет! И мне не даёшь спокойно жить! Я уже довершал концепцию построения мира, а ты пришёл и всё разрушил! Бродяга, варвар, ты смеешь называть себя аскетом, но где открытые тобой познания сущностей?!
На этот вопрос у меня не было ответа…
Сорок дней назад, греясь на солнце, занятые диспутом, мы замерли от вида серебряного облака, блеском затмевающим Солнце и голос с небес произнёс:
— Готовься, сын Мой, скоро пробьёт твой час и Дух Мой снизойдёт на тебя. Сорок дней поста, выдержи их, ты ждал больше, сомневаясь и пребывая в неверии. Я пребуду с тобой во веки веков!
Сороковой день на исходе и я жду. Аскет молится на меня и тоже ждёт. А я до сих пор ни в чём не уверен… Хотя, вчера подслушал Наместника: в столице было какое-то знамение, муравейник засуетился…
Я ничего не знаю. На всякий случай, решил вкратце описать свою жизнь, но не было в ней ничего примечательного и поучительного. И…»

6

Старичина Хэм и пророк Самуэль Клеменс въехали в приграничное горное ущелье, когда сверху раздался громкий окрик:
— Во имя Создателя и по воле Наместника Его на земле, остановитесь! Вы арестованы по обвинению в государственной измене!
Из-за утёсов показалось множество Господних Псов в чёрных формах без знаков различий. Хэм натянул поводья и лихорадочно закрутил головой; пророк монолитом прирос к седлу.
«Сейчас определится наша с Хэмом судьба! Создатель, не оставь нас в промысле своём!»

7

Квартира кибернетика Виктора Толстоногова была запружена компьютерами, стоявшими, на взгляд посетителя хаотично, но объединёнными в единую систему; непонятными символами помаргивали экраны двух мониторов. Повсюду, где только возможно, кучками валялись CD-диски, листы бумаги, испещрённые формулами. Среди океана творческой сумятицы на кресельных островах, друг против друга, разделённые журнальным столом, сидели хозяин квартиры и его интервьюёр, бывший одноклассник журналист Сергей Строганов; тихо шуршал диктофон, записывая запозднившуюся вечернюю беседу:
— …тогда я и соединился с ним, с созданным мною миром. Это было страшно и интересно одновременно. До сего момента люди эти казались ненастоящими, с игрушечными проблемами; лишь после того я убедился в реальности существования нового неизвестного мира. Я услышал лесные запахи, ветер овевал моё тело, твёрдая земля колола голые подошвы моих ног…
Я соединился с ним, названным моим сыном в единое целое и, когда он осознал правду о своём существовании, правду о мире, он пытался отторгнуть меня, выгнать из своего разума; он не хотел принять истинного положения вещей. Наша борьба продолжалась долго, долго по их меркам: день или два, его друг аскет с немым благоговением взирал на оцепенение нашего общего тела, оно, это зрелище, казалось ему высшей медитацией. Всё же, я смог убедить сына в единственной существующей для них всех реальности; он смирился и покорился неизбежному. Это было для него очень сложно — я сам до сих пор не знаю, для чего их создал; вначале для меня это было игрой, но потом всё стало гораздо серьёзнее. Наверное мне нужно выработать для них общую концепцию существования виртуального мира…
Я был потрясён, Сергей! Какое там искусственный интеллект, существующий в единичном экземпляре, у меня в этих машинах их миллионы, миллиарды; Нобелевская премия, о которой я и мечтать не смел у меня в кармане! Так я думал тогда, а сейчас… — Виктор удручённо махнул рукой и под помаргивание экранов, сдвинув на край столика груду дисков и бумаг, выставил рюмки и початую бутылку «Пшеничной», ломтики засохшего сыра, небрежно брошенные на чайное блюдце, — Вырубай свою шарманку, теперь разговор не для записи, — и, дождавшись щелчка магнитофона: — Теперь я и сам не понимаю, зачем позвал тебя, и интервью это ни к чему… Давай по маленькой, взбодриться надо бы: две ночи не спал…
Выпили, закурили, помолчали. Первым тишину нарушил журналист:
— На мой дилетантский взгляд, это и в самом деле переворот в науке. Без ложных похвал ты гений, Витька! В следующем же номере моего журнала интервью с новооткрытым гением и ты на крыльях синей птицы полетишь в страну Швецию за Нобелевкой!
Толстоногов скривился:
— Думал я об этом, думал и передумал. Сразу же оседлают новые возможности. Переворот в игрушечном бизнесе, томагочи с настоящими живыми виртуальными существами. Садизм в мировом масштабе. Все люди — боги с базграничной властью и полнейшей безответственностью за содеянное.
— А так, бог ты один!
— Один, и это тяжело… В самом начале работы я хотел написать новую игру, не похожую на другие, игру по Библии, начиная от сотворения мира. Я создал ангелов и дальше по тексту. Я не понял как, но ангелы вдруг получились персонификацией компьютера, выполняющими запрограммированные действия и один из них неожиданно превратился в деструктивный элемент, испортил моих первых людей. Этого я не хотел и в меня закрались первые сомнения, но программа всё ещё воспринималась мной как игровая. Уже гораздо позднее я всё осознал, но переделывать, исправлять зло было уже невозможно. Я создал рай и ад, интеллектуально соединился со своим виртуальным сыном в иной реальности. Эта новая интегрированная личность вершит суд в том мире. Я вмешиваюсь изредка, когда по моему мнению это необходимо. Всё зафиксировано на этих дисках…
Знаешь мне иногда становится страшно: по какой-то закономерности тот мир почти в точности повторяет библейскую историю рода человеческого, я-то думал у них всё пойдёт по другому, а это другое началось, по нашим меркам, в эпоху средневековья и то лишь потому, что я сознательно направил религию в другое русло, спасая людей от святой инквизиции, а индейцев от конкистадоров… Я теперь уже и не знаю зачем тебя сегодня пригласил, по большому счёту, это интервью мне не нужно, выговориться, наверное, просто хотелось…
Неожиданно изобретателя прервал надсадный компьютерный писк, на экране монитора, стоявшего на соседнем столе, высветилась надпись «Опасность», журналист недоумённо вскинул брови:
— Что случилось?
— Пророку что-то угрожает. Очень интересная личность, такие как он, рождаются крайне редко. Меня заинтересовала его судьба и сейчас время в том мире течёт год за час: мне не хотелось бы чтобы его убивали, а пока мы с тобой беседовали, я забыл за ним последить, подкорректировать судьбу, а моего сына он почему-то не интересует, — Виктор всё это говорил молниеносно щёлкая клавишами, — Он предсказывает скорый конец мира и цивилизации, а откуда он это взял, ума не приложу. Ему каким-то образом удалось установить связь с файлами библиотеки определения возможного будущего, это-то ему и помогает пророчествовать. Но о конце мира в билиотеке нет ни слова! Очень странный человек.
На экране высветилось изображение скалистого ущелья с застывшими в нём спешенными Клеменсом и старичиной Хэмом, окружёнными чёрными, восседающими на конях, Господними Псами. Пальцы продолжали бегать по клавишам и на мониторе замельтешили, непонятные для непосвящённого, строки знаков и символов.
— Машина проанализировала положение вещей и сообщает: пророк будет уничтожен при любом повороте дел. Если я хочу его спасти, моё вмешательство неизбежно. Так что у тебя есть шанс, если желаешь, совершить со мной вместе экскурсию в виртуальный мир. Вот это я с помощью знакомого психолога немного переделал: взял от аппрата для снятия энцефалограммы, — Виктор вынул из ящика стола две связки электродов, — Ты вдохнёшь воздух иного мира, услышишь его запахи, почувствуешь настроение неизмеримо далёких от нас людей; и это всё при том, что наши тела останутся здесь: компьютер снимет волнограммы головного мозга и наши психические сущности окажутся в чужой реальности, облачённые в новые телесные оболочки, способные творить чудеса…
— Это опасно?
— Было бы опасно, я бы с тобой сейчас не разговаривал.

8

Неожиданно сверкнула яркая вспышка и из светлого сияния на самой высокой вершине раздался громовой голос; свет ослаб и Пророк ясно узрел Создателя и человека в чёрном, являвшегося ему в последних видениях; все остальные пали ниц, не в силах вынести божественного свечения.
— Я говорю вам: это человек, Мною возлюбленный. Вечное проклятие падёт на посмевшего причинить ему зло. Предоставьте, псы, его своей судьбе и руке Моей. А ты, человек, вернись в столицу, неси свет правды в рассадник греха. Моя любовь пребудет с тобой.

9

Виктор отсоединил датчики, обернулся к Сергею, резко выдохнул:
— Идиот!
Его пальцы замельтешили над клавишами перед тем, как выдернуть штеккер второго шлема из гнезда, журналист сморгнул и договорил не здесь начатую фразу:
— …пока вы все не покаетесь.
— Ты перенастроил время, прожил там два года! Что ты там делал, дурак?!!
— Революцию! По совету твоего сына, между прочим, возвёл Клеменса на престол наместника да и с твоим духом святым, компьютером, не раз консультировался. Сотворил несколько чудес, укрепил веру в тебя, разгромил армию атеистов, почти весь мир готовится к покаянию во имя твоё, во избежание твоей карающей длани. В общем я классно поразвлёкся, набрал материала для сотни репортажей и это всё за за какие-то считанные минуты!
Не отрываясь от экрана, Виктор облегчённо улыбнулся:
— Значит, ты Десница Создателя, а я думал дров наломал, век не расхлебаю! Кстати, Пророк тебе не объяснял, откуда у него видения конца света?
— Обяснял. Твоё Откровение, наказание за грехи!
— Наказал их уже один раз, потоп устраивал, больше не собираюсь!
— Великий гуманист в действии!
— Нельзя по другому было… Странно, файлы вероятного развития будущего на девяносто процентов гарантируют тысячелетнее благополучие.
— Только на девяносто?
— Десять процентов скидка на божественное вмешательство… А как скоро конец света, по версии Клеменса?
— Скоро, через пять лет.
— Так, хорошо, пока с твоими следами разбирался, включил временную адекватность. Так, теперь пять лет за два часа, думаю успею понять. Не нравится мне это предсказание. «Один день для Меня может быть, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день». Всё, можно выпить.
Сергей наполнил рюмки:
— За гения новых компьютерных технологий!

10

Пророк в одиночестве сидел на склоне холма. После чудесного исчезновения Десницы Создателя минули годы и с тех пор Клеменс пребывал в сомнениях, придавивших его тяжким бременем. В любви Создателя к миру и людям он был уверен, и уверен был в истинности видений конца мироздания, гибели всего сущего, кроме горних палат Создателя; видел он и самого Создателя, Беседующего с Сыном и Десницей, но слов услышать не получалось; иногда казалось, что причина катастрофы совсем рядом, но не хватало сил её ухватить и разгадать; всеобщее покаяние уже не казалось правильным выбором, но…
Всегда оставалось это «но» веры в милосердие Создателя, не Забывшего их…
Может быть это и было помехой? И продолжало биться в голове неуловимое знание истинной причины Погибели.
Оставалась поледняя ночь, последний день Жизни, бытиё станет конечным, останется лишь точка, сгусток энергии, из которого когда-то и было создано всё сущее…

11

— Серёжа, я не понимаю происходящего. Пророк уверен в Погибели, мой сын и компьютер убеждают меня в обратном…
— Может ты о чём-то забыл или Клеменс свихнулся?
— Ты прожил с ним два года, он не сумасшедший, он сам не знает, откуда знает. Уже не говорит о том, что его видения от меня, очень близок к атеизму, ещё немного и сам догадается об истинном положении их мира, но как и с чьей помощью?
— Падший ангел?
— Сейчас полностью подконтролен, свобода выбора близка к нулю… А забыть я ничего не мог…
— Машину ещё раз протестируй. Вирус завёлся или памяти не хватает. Останови время до выяснения.
— Надолго остановить нельзя: программа может сбиться, тогда уж точно им всем конец. Ладно, последний их предсказанный день за наши полчаса, нет за сорок пять минут, в последнюю пятиминутку полная синхронизация двух миров. Посмотрим. Я думаю, смогу им помочь в случае опасности.

12

Церкви были заполнены молящимися по всему миру. Коленопреклонённый Клеменс вёл службу у главного алтаря, когда ненароком кинул взор на гигантские часы, висевшие над входом в храм и судорожно сглотнул: осталось пять минут.

13

— Виктор, иди к ним, успокой или сына пошли.
— Нельзя, я должен быть здесь, а сын продолжает сканировать, искать испорченные файлы…
— Но всё ведь нормально.
— Нет, что-то не то. Ошибка может быть спрятана везде, маленькая ошибка, которую я мог допустить в самом начале.
— И найти за пять минут то, что не нашёл за два часа?!
— Сыну достаточно нескольких секунд, остального времени на анализ за глаза хватит.

14

Пророка колотила мелкая дрожь, всё его существо охватил дикий ужас, дыхание спёрло. Он видел, как растворяются стены Храма, люди в лучах заходящего солнца и само оно меркнет, гибнет материя и таял он сам, уплывал в небытиё и его последнее видение: Создатель и Десница стоят голова к голове. Необоримая жажда жизни заполонила его сущность…

15

За десять секунд до обозначенного срока на экране высветилась кровавая надпись: «Не предусмотрено аварийное отключение электричества!», заверещали динамики.
— Что?!
— Какое отключение?!
В ответ в квартире погас свет, потухли уличные фонари, компьютер вырубился.
— Свечи, где свечи?! — заорал Виктор и метнулся на кухню, сбивая по пути стулья, примчался назад с коробкой, кое-как разжёг фитиль одной свечи, схватил телефонный справочник, срывающимися пальцами завертел диск аппарата.
— Алло, «Горсвет»?! У меня свет погас по всей квартире, когда почините?!… Когда? У меня важный эксперимент мирового значения, я учёный… Мне плевать, подключите мою квартиру к аварийному питанию!.. Куда?..
Громкие короткие гудки заполонили квартиру.
Горько произнёс во тьму:
— Серьёзная авария, обесточен весь наш район, починят только к утру.
— Витя, не переживай ты так, — Сергей зажёг вторую свечу, — утром воскресишь их всех, эксперимент возобновится.
— Не получится. Люди погибли навсегда, завтра для них уже не наступит никогда…
Сергей молча взял бутылку.
— Да, ты прав, давай выпьем за упокой моей души.
— Рехнулся? За такое разве пьют?
— Я пью. Мой слепок, моё «я» слилось с моим сыном и погибло навсегда. Если только Господь не примет эту душу…
— А, может, всё не так и плохо? Всё происходит во время и на всё воля Божья. Смирись и прими. Утром заново зарядим компьютер, устроим сафари для всех желающих. Там же можно такого насоздавать, что ни одному фантасту не снилось. Прожить сто лет за минуту или даже за секунду! Практически бессмертие, представляешь! Люди как боги!
— Нет, вселенная погибла, нельзя…
— Можно, счастье человечества в твоих руках. Миллионы нищих, попав в виртуальность обретут там достаток, неизлечимо больные — здоровье! Воцарятся мир и справедливость, люди станут тебя благословлять в обоих мирах!
— Я чувствую: это нельзя делать. Человечество к этому не готово и точка. Все диски и записи на свалку, начиная с первых номеров, с загрузочной программы!
— Успокойся. Выпей!
Сергей застыл с протянутой рукой: сильно пахнуло озоном и в нервном свете двух свечей появилась чёрная фигура Сэмуэля Клеменса; глаза его были широко раскрыты, увидев перед собой Создателя, он пал на колени:
— Создатель за что, зачем ты уничтожил мир и свет? Разве тьма лучше света, даже такого, что дают эти малые огни? В чём истина?

• lj_itemid: 10
• lj_permalink: http://ravik-06.livejournal.com/2696.html