Рассказ «Цветик-семицветик»

ЦВЕТИК-СЕМИЦВЕТИК

Фёдор проснулся поздно утром, с превеликим трудом разлепил свинцовые веки и тут же сомкнул их обратно; всё его тело ужасно болело, в голове словно бомба разорвалась. «Эк я вчера надрался!» — подумал он — «Надо бы опохмелиться». Плавно, по киношному замедленно, встал на ноги и тут же рухнул на койку. «Пить надо меньше, надо меньше пить!» — медленно протекла по реке сознания тоскливая мысль, а рука, тем временем, добралась до брюк, висящих на стуле у кровати.
Карманы были пусты. Абсолютно. Хотя Фёдор точно помнил: деньги должны быть — забота об утре была главной заповедью во всех его пьянках. «Может, в рубашке?» Дотянувшись до рукава, Фёдор потянул на себя, стул с грохотом упал, рубашка сдёрнулась и оказалась в его руках. «Бесполезно. Маша наверняка всё выгребла, чтоб я не напился. Мне ж сегодня во вторую смену. Через час выходить…» И, в унисон его мыслям, на столе пронзительно заверещал будильник. Пальцы, залезшие в нагрудный рубашечный карман, на миг замерли, нащупав непонятный предмет и извлекли из коричневых недр цветок с пятью разноцветными лепестками. Фёдор на него изумлённо уставился. «Что за чёрт? Откуда?».
Он напрягся, пытаясь склеить лоскуты памяти в единое целое.
Так, сначала он, с Серёгой и Витьком, зашёл после работы в кафе, махнули по стопятьдесят. Потом Витёк отчалил домой, Серёге и Фёдору было в одну сторону и они зашли в рюмочную на перекрёстке, на котором их пути расходились. А потом… что было потом? А, ещё одна рюмочная, ещё стопятьдесят и кружка пива. И вот, когда он пил пиво (или раньше?), к нему подошёл старичок. Запомнилось только лицо: круглые старомодные очки, длинные седые волосы, ястребиный нос, бородка a la Ришельё, тонкие сухие губы.
— Молодой человек, можно с вами поговорить?
— Нищим по четвергам не подаю! — покачнувшись, ляпнул Фёдор и загоготал, довольный собой.
Старичок неприятно поморщился:
— Вы не так поняли. Наоборот, это я вам хочу помочь, сделать вам подарок.
Фёдор сдул пену, пригубил пиво и съехидничал:
— С чего бы это вдруг?
— Скажем, не совсем подарок. Мы заключим с вами сделку. Скажите, вы читали сказку «Цветик-семицветик»?
«Псих, что ли?» — подумал Фёдор и неприязненно ответил:
— Читал. В детстве.
«А дальше? Дальше-то что было?» — напрягался Фёдор, но конец разговора не вспоминался, будто ножом отрезало зато чётко представлялось, как он уже был на подходе к подъезду и в нём прорезаласьтогда неожиданная нежность к жене, истратил один лепесток, попросив букет роз. Вон он, кстати, на столе стоит. А потом, стоя перед дверью, загадал, чтобы Маша не ругалась, увидев своего благоверного пьяным. Цветы-цветами, а всё ж таки… Это второй лепесток… Всего, значит, их сейчас и должно быть пять.
Лихорадочно билась мысль: «Надо бы загадать что-нибудь этакое. Дельное!», но на ум ничего не шло, организм требовал пива. «Ну, и чёрт с ним, ещё четыре останется, такого можно наворочать!»
Трясущейся рукой оторвал лепесток, подбросил его вверх и торопливо прочёл заклинание, закончив словами:
— Вели, чтобы здесь появилось пиво!
Лепесток закружил по комнате, отбрасывая солнечных зайчиков и опустился у ног Фёдора, в невесть как образовавшуюся лужу, источавшую аромат хмеля. Фёдор от злости язык прикусил.
— Да что они там творят, сволочи! Я же не свинья! — он с ненавистью придавил лепесток пяткой босой ноги, — Ты что, не знаешь, что ли: пиво в кружках подают! Давай живо, ну! — убрал ногу и… ничего не произошло, пожухлый лепесток не пошевелился.
— Но мне же похмелиться надо! — проканючил Фёдор и торопливо, боясь передумать, оторвал ещё один искрящийся лепесток с волшебного цветка, подбросил его, прочёл заклинание и медленно, раздельно высказал пожелание зависшему в воздухе лепестку:
— Вели, чтобы у меня в руке появилась литровая кружка… э-э… — запнулся, а маленькое чудо терпеливо парило, ожидая окончания фразы, — …лучшего английского эля! — он с детства мечтал попробовать этот напиток, прославленный в книгах про пиратов, а тут, наконец, представилась великолепная возможность. Снова кутерьма солнечных зайчиков, лепесток спланировал в лужу к своему собрату, а в руке Фёдора оказалась огромная дубовая кружка.
— Вот это вещь! — отхлебнув, восхитился Фёдор и пожалел, что не заказал сразу бочку, — Ну, ничего, впредь умнее буду. Всё-таки, ещё три лепестка осталось!
Похмелье выпускало из щупалец, и Фёдор крепко задумался над тем, чтобы ему пожелать; cлучайно глянул на часы: пора было итти на завод.
— Фигу вам, никуда не пойду! Вот закажу много денег и вообще работать не буду! Да и Маша уже наработалась…
Фёдор посмотрел на цветок, зажатый в левой руке, на кружку эля в правой, взгляд его поблёк… Он вспомнил, какой весёлой хохотушкой была Маша до свадьбы и в первые годы их совместной жизни. Теперь же она стала сварливой стервой, постоянно пилящей мужа из-за нехватки денег. Из-за этого он, наверное, и начал часто и помногу выпивать, хотя и продолжал любить жену по-прежнему.
Длинным глотком допил эль, поднялся на ноги, глаза его засияли, твёрдой рукой оторвал лепесток и, после волшебных слов, радостно произнёс:
— Вели, чтобы у моей жены был тот нрав, как тогда, когда мы поженились!
Лепесток закружился, завертелся в солнечных бликах, по комнате пронеслась тихая нежная музыка; лепесток упал к фёдоровским ногам, но не пожух, как два других, а медленно истаял, отбрасывая тонкие золотистые лучики.
— Ладненько! — весело произнёс Фёдор, — Теперь деньжат надо бы!
Он плохо оперировал арифметическими действиями и, поэтому, не представлял, сколько же конкретно денег ему хватит на обеспеченную жизнь до самой старости; к тому же, не был жадным.
Сорвал предпоследний лепесток, запустил его, как бумажного голубя, и, после ритуального стишка, крикнул:
— Вели, чтоб было у меня три мешка денег!
Лепесток легко порхнул по стенам, описал по полу невидимый круг, скользнул в центр и обратился в три туго набитых огромных мешка, завязанными веревками с болтающимися блямбами сургучных печатей. Два лежали внизу, а третий сверху. Фёдор, похозяйски, развязал верхний мешок и из него выкатились монеты достоинством в один российский рубль, чеканки 1992 года. Фёдор охнул…
Во втором и третьем мешках были точно такие же монеты, он вытряс их все, надеясь найти крупные купюры, но, кроме жёлтых бестолковых кругляшей, ничего не было…
— Гады! Зачем мне это?! На эти гроши и месяц не прожить! Что ж вы делаете-то, а? — Фёдор чуть не плакал, обращаясь к невидимым силам, — Я думал доллары, стерлингов фунты, а вы…
Он уже совсем было собрался оборвать последний лепесток, как, вдруг, раздался долгий прерывистый звонок в дверь. Так звонил только один человек — друг детства Максим. Как был в трусах, Фёдор пошёл отпирать замок, думая по дороге: «Во Максимка-то удивится. Сейчас и ему и себе денег нажелаю!»
Максим стоял на пороге белее снега, трясясь в лихорадке:
— Федь, выручай, худо мне…
— Да что случилось-то?
— Похмелюга, вишь, трясёт. Денег нет, занять не у кого, ты последняя надежда. Думал, если тебя не застану, всё, кони кину.
— Проходи, проходи, сейчас чего-нибудь придумаем.
Фёдор прикрыл дверь и провёл Максима в кухню:
— Посиди, я мухой в магазин слетаю.
— Не могу ждать, Федя, мотор отказывает… — Максим приложил руку к сердцу, — Хоть корвалолу пока дай!
Фёдор сунулся в аптечку — ни корвалола, ни валокардина в ней не было, задумчиво посмотрел на Максима: тот стал ещё бледнее, дыхание участилось. У соседей просить что-либо бессмысленно — он жил с ними как кошка с собакой.
«А-а, гори всё синим пламенем!» — решил Фёдор, — «Говорят же: денег не было, нет и не будет. Максимка-то действительно может меня из магазина не дождаться… Да и «Смирнова» я никогда не пробовал, вот и побалуемся!»
Он оборвал последний лепесток, прошептал всё необходимое, и кухня заполнилась картонными коробками. Максим этому даже не удивился — не то состояние. Фёдор вскрыл ближайшую упаковку, выхватил их неё трёхлитровую бутыль, точно такую, на какие всегда засматривался в витринах, и уж было собрался её распечать, как кто-то позвонил в дверь. Он вставил ёмкость в руки Максиму:
— На, давай сам… Пойду открою, может, с работы за мной зашли.
За дверью оказался вчерашний старичок:
— А я по вашу душу, молодой человек. Вы удовлетворены исполнением желаний?
— Какое там… — Фёдор махнул рукой, — Заходите, чего так-то стоять.
Старичок ступил за порог и прикрыл дверь:
— А я вам вчера говорил, молодой человек, что точность формулировок — неотъемлемое условие. Не помните? Это бывает, но снявши голову, по волосам не плачут. Мы свою часть контракта выполнили, теперь дело за вами.
— Какого контракта?
Старичок еходно рассмеялся:
— В самом деле не помните? Ах, молодость, молодость, но ничего это не страшно: всё зафиксировано.
Собеседник Фёдора достал из внутреннего кармана пиджака свёрнутые в трубочку листы бумаги, развернул:
— Вот ваша подпись, видите? А это отпечатки ваших пальчиков. Были прецеденты, правда, давно: нам некоторые заявляли, что я не я и лошадь не моя и подпись поддельная, приходилось документы на экспертизу отсылать, а это в нашем деле лишняя волокита, некоторые так вот от нас и ускользали — конкуренты наверху не дремлют, так и хотят всю нашу клиентуру сманить.
— Я… как это?
— Ах, молодой человек, вы же вчера мне не дали до конца-то все пункты договора дочитать. Как главный пункт услыхали, так и подписали не глядя, играючи, можно сказать.
— Я?!
И сразу Фёдор кристалльно ясно всё припомнил…
— Да-с, молодой человек, у вас был шанс. Да ещё какой! Мы таких экспериментов давненько не проводили. Поначалу, хотели было контракты по старой форме подготовить, но сверху пришло распоряжение: включить в договор пункт, что, мол, если шесть желаний из семи на благо людей употребить, то обязательства, взятые на себя клиентами, становятся недействительными. Ну и вот-с, не обессудьте, я вынужден вам напомнить главный пункт договора: «После исполнения всех семи желаний клиента, его бессмертная душа, в качестве оплаты услуг, переходит в полную собственность исполнителя заказа». Вы могли бы, например, пожелать себе очень долгой жизни, там, глядишь, покаялись бы и всё, мы остались бы с носом. Но вы, как и прочие наши клиенты, торопились жить ни о чём не думая. Так что, пройдёмте!
Фёдор в ужасе откачнулся:
— Нет!
Из кухни донёсся голос опохмелившегося, повеселевшего Максима:
— Кто там, Федь?
Старичок неожиданно сильно схватил Фёдора за руку:
— Не бойтесь, молодой человек, там у нас не так уж и плохо, как говорят. И за всё ведь надо платить! — он широко распахнул дверь и за ней, неожиданно, вместо лестничной хрущёвской площадки, оказался длинный чёрный коридор, освещённый тусклым светом из прихожей. Там стояли люди, в которых Фёдор узнал вчерашних посетителей рюмочной, где он и подписал злополучную бумагу.
Блеснул последний луч света из-за закрывающейся двери. Всех поглотила тьма.

• lj_itemid: 12
• lj_permalink: http://ravik-06.livejournal.com/3170.html